Январьский документ Милитантного Детского сада

В анархистской концепции классовое общество – это НЕ ТОЛЬКО экономическое (то есть доход, богатство и так далее); это ЕЩЕ и политическое/юридическое/военное (то есть бюрократы, политики, судьи и так далее) И культурное/идеологическое (то есть язык, раса, пол и так далее). Вот почему мы говорим об угнетенных классах во множественном числе. Эксплуатация и господство проявляются по-разному в зависимости от контекста, но во всех случаях анархисты стремятся к эгалитарному обществу, которое ознаменовало бы конец классового деления.

Сегодня общество не революционно. Все организовано вокруг капиталистических интересов и государственного насилия. Во многих радикальных пространствах люди используют индивидуалистические методы, не отождествляя себя с индивидуализмом. Для некоторых термин «революционер» является почетным знаком или символом статуса. Но революционная воинственность (militancy), как она понимается в эспецифизме, означает преданное (committed) и этическое участие. Это означает взаимодействие с радикально настроенными и радикализирующимися людьми, а также с аполитичными и деполитизированными участниками общественных движений и крупных организаций. Это сложное, многоуровневое взаимодействие требует соответствующей теории, проясняющей отношения между специфическими организациями и массовыми организациями. Эспецифизм различает эти разные направления взаимодействия с помощью терминов «политический» и «социальный». И чтобы достичь стратегического и тактического единства, политическая организация нуждается в идеологическом и теоретическом единстве. Это отличается от массовых движений, которые характеризуются количеством людей, которых они мобилизуют, а также плюрализмом действующих идеологических сил. Хотя политический уровень не является приоритетным по отношению к социальному, политическая организация принимает решения, исходя из своей перспективы, для своих членов. И не все, что делает политическая организация, будет поддержано людьми, не входящими в ее состав.

Эспецифизм выступает за «модель исполнения», которая продвигает революционную стратегию через воинскую этику и воинственную приверженность, устанавливая степень доверия между политической организацией (в виде специфической анархистской организации) и народной организацией (в виде классовой борьбы). Продвижение этой стратегии означает оценку наших действий. И независимо от того, идет ли речь о реальных, фактических практиках или идеальных, основанных на наилучших сценариях, политическая организация является источником этих стандартов и критики.

Как политическая организация коллективно интегрирует и распространяет новую информацию? В эспецифизме специфическая анархистская организация коллективно определяет, является ли новая информация актуальной или нет. Эти анализ, практика и ценности укрепляются посредством политического образования, причем не только по содержанию, но и по форме, то есть по (с маленькой буквой «о») организации и методологии.

Политический уровень анархизма не может оставаться актуальным, если он оторван от социального уровня народных движений, поэтому чтобы присутствовать на социальном уровне необходим организационный дуализм – это стратегическая концепция революционного развития в двух взаимодополняющих и взаимодействующих направлениях. При таком понимании организации анархизм может оставаться в контакте с тем, что называется «социальным вектором», то есть с крупными, массовыми движениями своего времени и места. Социальное внедрение – это именно присутствие в этих более широких социальных движениях, обмен навыками, анализом и знаниями, но не навязывание политической повестки дня в плюралистическом пространстве. Это также подразумевает готовность учиться у других, которые в равной степени привержены революционному характеру движения. Во время общественного движения или внутри народной организации, когда активное меньшинство разделяет практическую близость и соглашается работать вместе, анархисты должны считать необходимым также проявлять себя надежным, полезным и организованным образом.

На социальном уровне настаивание на спонтанных действиях может быть авторитарным, поскольку вольно или невольно приводит людей к дезорганизации. Это противоречит принципам самоуправляемой свободы, о которых говорит анархизм. Организация является основополагающей для коллективных действий. Это в равной степени относится и к революционным боевикам, и к массовым движениям, и к защите прямого действия против реакционных сил правящего класса.

Боевики специфической анархистской организации не занимаются политикой как хобби и не рассчитывают на то, что революционная работа будет приносить удовольствие. Воинственность заключается в том, чтобы делать все необходимое для реализации программы прямого действия. С индивидуальной точки зрения, даже в организации, где решения принимаются коллективно, может показаться проблематичным, что некоторые люди могут оказаться в меньшинстве при голосовании. Однако с точки зрения специфической организации все иначе, поскольку она развивается только так, как решают ее участники. Ее единственный путь – это путь коллективных действий, а не клятв верности, индивидуалистических поступков или принуждения. Если следовать этому отношению боевиков к собственной степени приверженности, то не случайные люди должны «выполнять задания, которые им не очень нравятся», потому что когда политическая организация говорит «мы», то это относится к политическому уровню. Это «мы» на политическом уровне отличается от «мы» на социальном уровне. И организационный дуализм – это инструмент для понимания того, кто мы есть.

Внутри некоторых организаций ничего не меняется. Они отказываются взаимодействовать с людьми с разными идеологическими установками, и со временем это все больше отдаляет их от классовой борьбы. В конце концов, этот анархизм, построенный по принципу «мой путь», полностью сосредотачивается на совершенствовании себя, оттачивании своей идеологии и увеличении численности. Но эти практики являются сектантскими независимо от их идеологического характера. Специфическая анархистская организация не должна быть «пузырем», защищающим своих членов от изменений, привносимых силами извне. Ее заботит не только собственная организация, но и развитие движения на политическом и социальном уровнях, как параллельных путей, ведущих к одним и тем же целям. Это означает твердую приверженность плюралистическим пространствам и массовым движениям, отстаивание присутствия политического анархизма, организованного и эффективного. Но это также означает, что не следует вступать в контакт с каждым, исходя из предпосылки обратить его в анархизм, потому что другие люди в нашем сообществе не являются пассивными пешками, не способными думать самостоятельно. Только представив людям идеи эспецифизма, они получат возможность определить свое отношение к этим идеям с своих собственных терминах.

В то время как некоторые формы действий и организации копируют социальную работу государства, в эспецифизме «работа» относится к деятельности политической организации, а «социальный» - к месту этой работы: социальному уровню. Боевики эспецифизма – рядовые члены различных групп социального уровня (профсоюзов, школ, соседских ассоциаций и так далее), и в этих пространствах они участвуют в прямых действиях и формулируют освободительную политику. Однако социальное внедрение – это не акт предопределения (с большой буквы «О») Организаций и приведения их к определенным убеждениям и ценностям. Она относится ко всему процессу развития отношений и взаимодействия с другими людьми в сообществе.

В отличие от некоторых демократических социалистических или марксистских тенденций, концепция революционной стратегии эспецифизма – это не проект левого единства, а проект народовластия. С этой точки зрения, левые – это объединение тенденций, социально-политический уровень, где определенное единство иногда возможно и практически осуществимо. Однако это единство не является идеологически специфическим, поскольку у разных групп «левых» разные идеи и вытекающая из них политика, и не является народным, поскольку составляет незначительное меньшинство общества. Для некоторых социалистических тенденций рост левых путем увеличения числа членов партии и накопления политической власти в государстве является необходимым шагом в революционном процессе. Эспецифизм отвергает обе эти стратегии революции. Единственный способ создать революционный разрыв, который преобразует общество, – это организованное развитие народной власти, способной разрушить институты капитализма и государства.

Народная власть также должна быть способна защитить свой освободительный характер от реакционных сил. Массовые движения должны быть автономными, чтобы не допустить кооптации и сохранить свою воинственную направленность. В контексте это означает, что единство на социальном уровне должно основываться на строгой стратегии достижения краткосрочных и среднесрочных целей, в то время как политический уровень, основанный на идеологической близости к анархизму, способен оставаться сосредоточенным на более долгосрочной общей стратегии. Таким образом, хотя узко определенные цели представляют собой форму постепенности, она отличается от той постепенности, которая использует государства или партии как инструмент, эта постепенность действует как зонтик, охватывающий различные автономные движения. Такие «большие зонтики» пытаются наложить единый бренд на множество локализованных и специфических сопротивлений, которые уже происходят в обществе сегодня.

Ответ на вопрос «что значит „победить“?» зависит от того, кого вы спросите, где он живет, каковы условия его жизни и жизни людей в его сообществе, каковы условия его работы, здравоохранения, жилья и так далее. Эта множественность борьбы и самоосвобождающихся акторов – своего рода революционная гимнастика, а прямые действия, которые мы предпринимаем для достижения краткосрочных целей, – это революционная гимнастика, которую должна делать народная организация, чтобы развить свою собственную народную власть, способную в конце концов положить конец классовой борьбе во всех ее формах.

Очевидно, что в настоящее время не все на нашей стороне. И поскольку социальные преобразования возможны только через народную организацию, сегодня это остается делом угнетенных классов всего мира, а также проектом всех подлинно революционных социалистических тенденций. Вот почему невозможно просто ликвидировать всю систему и все ее структуры как можно скорее, даже если эта ликвидация является частью долгосрочной стратегии. Освобождение угнетенных классов возможно только через их собственную организацию и самоуправление, а не через голосование за партию или принуждение к общественному коллапсу со стороны авангардистов, пытающихся «ускорить» движение общества к самоосвобождению.

Учитывая форму глагола «воевать» (to militate), становится ясно, что для этого действия нужны цели. Вы за что-то воюете, к чему-то стремитесь. Воинственность – это намеренное действие для достижения определенных целей. У политической организации конечная цель – либертарный социализм, общество, свободное от классового господства и капиталистической эксплуатации, где люди могут сами решать, как им добиваться того, чего они хотят в жизни. Но для народной организации цели связаны с реальными, материально значимыми изменениями в фактической жизни каждого, кого затрагивает борьба. Эта гиперспецифичность времени и места должна ориентироваться на потребности, а не на идеологию. Иногда это может означать, что нужно брать пример с тех, кто больше всего пострадал от конкретного места или формы борьбы и обладает наиболее глубокими знаниями о них. Точно так же мы должны признать, что обязательства проживаются отдельными боевиками, а не абстрактно. Возможности, способности и степень приверженности каждого меняются с течением времени. Именно поэтому политическая организация должна выступать не только как место, где активное меньшинство может вырабатывать стратегию и принимать решения относительно своих коллективных действий, но и как источник революционной истории, чтобы знания и прогресс нашей борьбы не терялись от поколения к поколению.