Эспецифистский анархизм

Эспецифистский анархизм, утверждаемый Анархистской федерацией Рио-де-Жанейро (FARJ), или просто «эспецифизм», – это концепция анархистской организации. Привезенный из Уругвая, термин «эспецифизм» обозначает фундаментальные оси, которые характеризуют анархистское действие: организация и социальное внедрение, основанные на классических концепциях анархизма, которые представляют собой различные действия на политическом и социальном уровнях (концепция Бакунина) и конкретную анархическую организацию (концепция Малатесты). Первыми этот термин использовали товарищи из Уругвайской анархистской федерации (ФАУ), хотя они имели в виду форму организации, которая начала развиваться в XIX веке и была усовершенствована в XX веке. В своей Декларации принципов ФАУ соотносит понятие эспецифизма с понятием организованного анархизма:

«Наша критика и наш проект не исчерпываются восстаниями, протестами и бунтарством, а вызревают в безошибочно социалистической модели либертарного общества, в стратегии революционного разрыва и в боевом стиле воинственности и постоянной агитации в направлении масштабных социальных преобразований. Этот проект реализуется через конкретную (специфическую) революционную организацию и, следовательно, является организованной борьбой». [ФАУ. Декларация принципов].

Организация и социальное внедрение отстаиваются не всеми анархистскими течениями. Мы знаем, что анархизм довольно широк и поэтому включает в себя различные концепции, многие из которых противоречат друг другу.

Эспецифизм отстаивает четкую позицию в исторической полемике по вопросу организации и анархистской практики, поэтому его первым направлением является организация. Прежде всего, он утверждает, что анархисты должны организовывать себя именно как анархисты, чтобы работать с социальными движениями. В этой организационной модели действует идея, что для того, чтобы эффективно действовать в классовой борьбе, анархисты должны быть организованы на политическом уровне как сплоченная группа, с продвинутой политической и идеологической дискуссией, с четко определенной стратегией, чтобы это давало им достаточно сил для действий в сфере борьбы социальных движений.

Специфическая анархистская организация, работающая в политической сфере, действует в рамках классовой борьбы, в социальных и народных движениях, составляющих социальную сферу. В этой работе анархисты, организованные как активное меньшинство, оказывают на них посильное влияние, добиваясь того, чтобы они функционировали наиболее либертарным образом. Организованные как конкретная (специфическая) сплоченная группа, анархисты будут представлять собой гораздо большую социальную силу и смогут функционировать как прочный элемент влияния и убеждения, у которого будет меньше шансов быть «задавленным» левой партией, авторитаристами любого толка, церковью, другими людьми и группами, которые всегда пытаются использовать социальное движение в своих интересах.

Второе направление эспецифистского анархизма – социальное внедрение. Идея социального внедрения связана с поиском социального вектора, утраченного анархизмом, когда он оказался оторван от классовой борьбы и социальных движений. После отстранения анархистов от профсоюзного движения в Бразилии, которое произошло в 1920-1930 годах, произошла потеря этого социального вектора анархизма, который в итоге стал организовываться в культурных центрах, атенеумах, школах и т. д. Социальное внедрение укрепляет идею о том, что анархисты должны стремиться, помимо этих аспектов укрепления памяти и продвижения либертарной культуры, играть значимую роль в борьбе социальных и народных движений. Многие относятся к термину «социальное внедрение» с некоторым подозрением, поскольку ассоциируют его со старым «энтризмом» авторитарных левых в движения, чтобы попытаться подмять их под себя или заставить работать на свою пользу. В действительности это не так. Концепция социального внедрения анархистов связана только с идеей организованного возвращения анархистов в классовую борьбу и социальные движения. Не в смысле авангарда, борьбы за движение, а в смысле защиты активного меньшинства, которое борется с движением.

Есть и другие идеи, которые идут в ногу с представленными выше концепциями. Например, критика недостатка организации у большинства анархистов, предложение формы организованного анархизма, ориентированного на конкретную организационную концепцию, описанную выше. Существует также четкая оппозиция индивидуалистическому анархизму и обостренному эгоизму, предлагающая форму коммунистического или коллективистского анархизма, который делает коллективную свободу своим стратегическим севером и который, без этого, считает индивидуальную свободу невозможной. Эта форма организации противоположна синтетической модели, и если под этот «зонтик» анархизма поместить ряд индивидуумов и организаций, просто укрепляя идентичность вокруг критики – ведь в целом есть согласие только по поводу критики государства, капитализма, представительной демократии – или даже будущего общества, она не будет работать; это происходит потому, что нет единства ни в организационном плане, ни в конструктивных вопросах. Другими словами, нет четкой позиции относительно правильной формы организации, относительно того, «как действовать». Многие анархисты не считают организацию необходимой, а другие находят ее даже авторитарной. В эспецифистской организационной модели отстаивается идея тактического и теоретического единства, что значительно облегчает работу с четко определенными стратегическими проектами и с тем, что все работают в одном направлении. В этой форме организации также преобладает вопрос ответственности и обязательств, который мы рассмотрим более подробно ниже.

Этика и ответственность

Наряду с понятием организации и социального внедрения, два принципа идут рука об руку: этика и ответственность.

Этика всегда понимается как синоним анархизма, составляя его «хребет». Ее следует понимать не как систему теоретических, неприменимых идей и ценностей, а как применимый принцип ценностей, учитывающий коллективные и общечеловеческие интересы, определяющий принципы поведения. Анархистская этика – это именно потребность в согласованности между нашим поведением и принципами, которые мы отстаиваем, в случае FARJ, например, свобода, федерализм, самоуправление, интернационализм, прямое действие, классовость, политическая практика, социальное внедрение и взаимная поддержка.

Этика радикально отличается от морали. Мораль – это то, что задается извне, содержание, которое не прорабатывается, а принимается через принуждение или просто бездумно соблюдается. Напротив, этика – это то, что идет изнутри, то есть то, что прорабатывается, продумывается без принуждения и затем направляет поведение. Мораль можно рассматривать как победу над личностью, в то время как этика – это «победа вместе с» личностью, а поведение, направляемое этикой, является результатом разработки и проработки концепций.

В истории анархизма этика была тесно связана с согласованностью между средствами и целями. Именно поэтому пропагандируется форма действий, соответствующая достигаемой цели, так называемое соответствие целей и средств. Подразумевается, что если целью борьбы является свобода, то она должна вестись свободно. Это объясняется по-разному, от отказа от авторитарных средств, таких как государство, для достижения свободы – марксистской концепции социализма – до защиты добросовестных, порядочных и политически честных действий, прямо противоположных воинственности Нечаева, например, который считал, что для достижения революции стоит делать все, даже лгать, обманывать, шантажировать, предавать товарищей и т. д.

В истории анархизма в Рио-де-Жанейро этика была тесно связана с взаимным уважением, понимаемым как принцип, требующий уважения к товарищам по борьбе и превращения политической среды в место солидарности как со старыми участниками, их товарищами, так и с новичками. Таким образом, рекомендуется уделять внимание плюрализму идей, праву на самовыражение и право голоса, всегда относиться к людям с должным уважением и отвергать антисоциальное, разобщающее и раскольническое поведение». [CELIP. Этика без CELIP].

Более того, этика может быть связана с ответственностью, как это сделал Идеал Перес, утверждая, что «субъект, придерживающийся либертарной этики, знает, почему он борется, и может объяснить идеологические причины борьбы, имеет обязательства и самодисциплину для выполнения задач, которые он взял на себя». В этой связи Идеал Перес, который всегда укреплял ценности этики и ответственности, подчеркивает необходимость для анархистских боевиков знать причины борьбы, то есть против чего и за что они борются, и уметь идеологически обосновать свои аргументы. Обязательства и самодисциплина являются основополагающими для реализации этой либертарной этики на практике, и анархисты, которые отстаивают очень распространенную в либертарном мире позицию отсутствия обязательств и безответственности, являются, таким образом, неэтичными.

Понимая ответственность как противоречащую свободе, многие анархисты делают невозможной любую серьезную деятельность с минимальными целями. Анархисты, отстаивающие идею ответственности, считают, что без нее невозможно осуществить какой-либо среднесрочный или долгосрочный проект, реализовать краткосрочный проект или создать форму действия и осуществить ее. Исходя из этого разделения, подразумевается, что для осуществления любой деятельности в организации необходимо предварительное обсуждение, стратегическое планирование, переходящее в тактическое планирование, с различными действиями, которые будет осуществлять организация. Для этого необходимо разделить обязанности, и каждый должен делать то, что ему положено. Как недавно написал FARJ, «самодисциплина – это двигатель самоуправляющейся организации» [FARJ. Reflexões sobre a Responsabilidade, o Comprometimento e a Autodisciplina], и она должна работать без принудительной дисциплины, но с согласованностью с принятыми идеями, с выполнением взятых на себя задач и с суровым обязательством к воинственному труду и борьбе.