Действие как пропаганда

Мы уже сто или более раз говорили, что, когда современные революционеры осуществляют действия, важны не только сами эти действия, но и пропагандистский эффект, которого они способны достичь. Таким образом, мы проповедуем не только действие само по себе, но и действие как пропаганду.

Это феноменально простой вопрос, но снова и снова мы встречаем людей, даже близких к центру нашей партии, которые либо не понимают, либо не хотят понимать. Недавно мы получили достаточно наглядную иллюстрацию этого в связи с делом Лиске...

Поэтому мы задаемся вопросом: какова цель угроз анархистов – око за око, зуб за зуб – если за ними не последуют действия?

Или, может быть, сброд «закона и порядка», все эти экстраординарные чернокнижники, должны быть убраны в темный угол, чтобы никто не знал, почему и где произошло то, что произошло?

Это, конечно, было бы формой действия, но не действия как пропаганды.

Самое замечательное в анархистской мести то, что она громко и ясно, чтобы все слышали, провозглашает: этот человек или тот человек должен умереть по такой-то и такой-то причине; и при первой же возможности, которая представится для реализации такой угрозы, негодяй действительно и по-настоящему отправляется на тот свет.

И это действительно произошло с Александром II Романовым, с Мезенцовым[1], с Судейкиным[2], с Блохом и Хлубеком, с Румпфом и другими. Когда такая акция проведена, важно, чтобы мир узнал о ней от революционеров, чтобы все знали, каково положение дел.

О том, какое подавляющее впечатление это производит, свидетельствует то, как реакционеры неоднократно пытались замять имевшие место революционные действия или представить их в ином свете. Это часто удавалось в России, особенно из-за условий, в которых находилась пресса.

Чтобы добиться желаемого успеха в полной мере, сразу после проведения акции, особенно в городе, где она проводилась, следует вывесить плакаты с изложением причин акции таким образом, чтобы извлечь из них максимальную пользу.

А в тех случаях, когда это не было сделано, причина заключалась просто в нецелесообразности привлечения того количества участников, которое потребовалось бы, или в нехватке денег. Тем более естественно, что в таких случаях анархистская пресса при каждом удобном случае прославляла и объясняла свои деяния. Если бы она заняла безразличную позицию по отношению к таким действиям или даже отрицала их, это было бы совершенно идиотским предательством.

«Freiheit» всегда проводил такую политику. Это не что иное, как бессодержательная зависть, которая заставляет тех демагогов, которые постоянно издеваются над нами с криками «Продолжайте, продолжайте, продолжайте», осуждать этот аспект нашего поведения, наряду с другими, при любой возможности, как преступление.

Это жалкое племя прекрасно понимает, что никакие действия анархистов не могут иметь должного пропагандистского эффекта, если те органы, в чью компетенцию они входят, не придают этим действиям должного резонанса и не делают их приемлемыми для народа.

Именно это, прежде всего, приводит реакционеров в ярость.

Freiheit, 25 Июля, 1885

[1] Николай Владимирович Мезенцов – шеф отдела корпуса жандармов и главный начальник политической полиции Российской Империи, убит землевольцем Степняком-Кравчинским в 1878 году

[2] Георгий Судейкин – жандармский офицер, инспектор секретной полиции. Убит в 1883 году народовольцами